Самолет попал в воздушную яму, тряхнуло не сильно, но сердце екнуло, руки панически сжали подлокотники, а может это от того, что в обожаемых глазах появилась такая привычная покорность?? Принц мог видеть различные эмоции и различать любые оттенки и сейчас он превосходно понимал, что эта покорность судьбе и своему положению не поддельна. На губах появилась довольная улыбка, все было так, как нравилось Шнайзелю- его собственность при нем и ни кто больше не смеет на нее позарится.  То что принадлежит ему по праву, Шнайзель приучился охранять с раннего детства, постоянно окруженный сестрами и братьями. Ему претила сама мысль о том, что Мальдини может быть с кем то еще, спать не в его кровати, целовать не его губы. Скорее это была не ревность, но и не привычка к одному человеку- к Канону нельзя было привыкнуть в полном понимании этого слова. Шнайзель четко понимал- заимей он подобную слабость и вся его жизнь окажется под угрозой. И все же, все же..Почему тогда сердце так учащенно бьется, когда  губы касаются его губ, почему ему хочется  вновь и вновь увидеть, как Канон мечется в его руках, снедаемый пламенем желания. Принц слишком занят делами государства, чтобы окончательно продумать свою собственную жизнь и расставить все точки над i. По какому то негласному договору  Шнайзель, с того самого момента, как Канон остался у него до утра, не тащил в свою кровать смазливых на лицо мальчиков и окружающие его придворные вздохнули свободнее, поскольку все внимание августейшей особы переключилось на помощника. Список обязанностей рос пропорционально времени, проведенному рядом со Шнайзелем, впрочем, как и список изученных привычек обеих сторон.
Шнайзель не любил разводить пустые разговоры, поэтому лишь возмущенно фыркнул в ответ на слова графа, обещающего покорность во всем. Ему не за чем было это говорить, Шнайзель все прочитал раньше в глазах любовника. И снова, как и всегда восхитился умелости тонких пальцев, ловко справляющихся с пуговками на жилете и рубахе. Воздух был прохладным, по спине пробежались мурашки и невольно пришлось поежится, согреться теперь можно было лишь в одном случае.
- Больше не буду, - быстро прошептал Шнайзель, виновато поджимая губы и вжимаясь в кресло, когда пальцы графа ловко скользнули к паху. Голос предательски дрогнул и пропал совсем, второй принц только закусил губу, раздумывая толкать помощника на колени перед собой, хотя хотелось освободиться быстрее от слишком обтягивающих брюк, от нижнего белья и разом от болезненной тяжести в паху.
- На колени..,- вот с сознанием было тяжеловато, он напрочь отказывалось включать в работу мозг и все разумные доводы и правила приличия разом полетели ко всем чертям, оставляя в голове лишь одну большую и светлую цель. Руки цепко схватили Мальдини и потянули в выше озвученную позу. На секунду выражение лица принца сменилось, и он стал походить на ребенка, ожидающего самый большой подарок на свете. Нетерпеливое ерзание на месте и заискивающий взгляд, ловящий каждое движение любовника, и возможно толика  бесстыдства в позе, когда бедра разведены, но кому до этого сейчас дело?
- Ты красив, Мальдини, - после  минуты раздумий тихо проговорил Шнайзель, протягивая руку к скулам и проводя тыльной стороной руки по щеке графа.

Вопрос Мальдини так и остался без ответа, потому что Шнайзелю было сейчас не до раздумий, мысли ретировались из головы, в легкие перестало поступать достаточно воздуха, а сердце застучало теперь еще чаще. Принц глубоко вдохнул и замер, когда его так же ловко лишили брюк, теперь у него было совсем однозначное и положение и выражение лица, умоляющее не останавливаться советника. Вместо ответа принц издал какой то полусдавленный всхлип, на секунду вспоминая, что шуметь особо не пошумишь, ведь за дверью находятся люди. Закусив губу, мужчина как завороженный наблюдал за действиями Мальдини, который не спешил начинать и от того было еще мучительнее.
Пальцы ласково и бережно прошлись по шее, до ямочки над ключицей, пока Канон словно в нерешительности облизывал губы и разглядывал член принца. С какой стороны не погляди, но находится обнаженным при практически одетом советнике- нонсенс. Шнайзель было хотел попросить раздеться в ответ графа, чтобы полюбоваться на любимое тело в полной его красе, полапать его от всей души, но обстановка не походила на королевскую спальню. Принц мысленно пообещал себе уделить Канону целый день и возможно даже запретить того выпускать из своих покоев целые сутки, но это будет потом, когда они прилетят и пройдет вся эта шумиха с парадом. Только тогда он подарит ровно столько времени любимому, сколько считает нужным. От радужных мечтаний Шнайзел отвлекло прикосновение, такое привычное и такое неожиданное одновременно, к головке члена. Садист Мальдини, постоянно не верил своим глазам и все трогал с маниакальностью. Сначала потрогать, потом взять в рот, Шнайзель знал эту привычку, совсем безумную с его точки зрения, потому что сейчас любое мало мальски целенаправленное прикосновение или давление вызывало в теле реакцию. похожую на взрыв реактива.
В глубине души Шнайзель считал свой организм большой ошибкой природы и недолюбливал, в тайне надеясь, что чувствительность в определенных местах с годами снизится и перестанет его мучить. Как показала практика и Канон, все оказалось совсем на оборот. Принц буквально таял от любых прикосновений к бедрам, становился податлевее расплавленного воска свечи, растекаясь по своему креслу, пока рот Мальдини дарил свою тесноту и жар.
Вот если бы те пальцы, что впились в бедра, маленько ослабили свою хватку, то возможно Шнайзелю было бы легче дышать, не сглатывая воздух ртом, легче сидеть смирно, не подаваясь бедрами на встречу мучительной ласке. Принц чувствовал, как член внутри обволакивает и ласкает горячий и умелый язык, губы плотным кольцом сжимают самое основание, но задним умом сознавал, что это не все, далеко не все, на что способен его любовник.
Из груди вырвался тихий стон удовольствия, пальцы сильнее впились в подлокотники, пока Шнайзель соображал о чем его спросили снова, казалось прошла целая вечность. Глаза попытались сконцентрироваться на стоящем перед ним парнем.
- Нет.., выдохнул принц, не собираясь отдавать инициативу так рано, в конце концов не одному ему получать удовольствие от процесса. Шнайзель бесцеремонно подтянул к себе своего любовника, чуть сморщив нос от ощущения трения ткани брюк Мальдини о нежную кожу головки своего члена, и практически усадив себе на колени парня, с упоением стал целовать притягательные пуговки сосков. Губы обхватили бугорок одного и чуть сжали, пока язык долго и нежно ласкал, добиваясь знакомой твердости соска.
- Мой.., довольно пробурчал себе под нос Шнайзель, продолжая оставлять влажные дорожки на груди графа, собирая тут же почти невесомую влагу губами. Обычно на многословие принца во время секса не разбирало и однозначность фраз была верхом деятельности его возбужденного сознания, но принц считал, что дело лучше, чем пустое слово, поэтому с упоением продолжал ласкать уже второй сосок, иногда переключаясь на соблазнительный изгиб шеи, попутно оставляя на ней несколько отметин, дабы подкрепить слово "мой" визуально. Пальцы тем временем справились с ремнем на брюках Мальдини, тело с особой тщательностью было лишено последних одежд, попутно Шнайзель ласково и беззаботно шептал всякие скабрезности на ухо любимого, не ожидая в ответ ничего.
Ощутив, как в низ живота упирается член графа, Шнайзель подтянул его повыше к себе на колени и скользнул руками по спине вниз, до поясницы. Под подушечками пальцев было мягко и бархатисто, каждый позвоночник, каждый плавный изгиб тела принц давно знал, но не мог отказать себе в удовольствии еще раз пройтись до ягодиц знакомым маршрутом, распластав всю пятерню по тощей спине.
- Ты похудел..Плохо.., выдал снова Шнайзель, запуская пальцы между двух ягодиц и заставляя графа развести бедра шире, чтобы облегчить себе задачу. До заветного колечка мышц оставалось всего ничего, но принц не спешил, медленно согревая своим теплом каждый миллиметр кожи, то щекоча, а то надавливая посильнее.  Губы оторвались от мочки уха, принц поцеловал юношу в верхнюю губу, заставляя обратить на себя внимание, пока пальцы неотступно приблизились к заветной цели, с давлением проникая в тесноту. Всего один, указательный, но без смазки наверное это было не так приятно, даже больно, принц лишь прижал к себе графа посильнее, боясь, что тот дернется в его руках и станет только хуже. Другая рука легла на член графа, большой палец надавил на головку, размазывая по ней капельку смазки. Рука прошлась вниз и вверх, пока губы шептали что то бессвязное и успокаивающее, пальцы собрали всю ту естественную смазку, попутно измазав обеих в выделениях.
- Разрешено жаловаться...,  второй палец уже настойчивее проник, раздвигая тугие мышцы, хотя Мальдини был далеко не девственник, его задница имела на этот счет свое мнение. Тугое и настойчивое, с которым приходилось бороться каждый раз, как в практически первый, что по началу радовало принца, но со временем тот стал подсчитывать время потраченное на подготовку к соитию и вышло весьма ощутимо. Грубость тут не помогала, граф однажды месяц не позволял себя трогать, сетуя на боль в заднице, что было сущим адом. Вот и сейчас принц ощущал как его пальцы настойчиво пытаются вытолкнуть, так что пришлось чуть ослабить давление и потом сменить руку на левую, на пальцах которой было куда больше скользкой влаги.
Принц подался торсом вперед, удобнее притянув Мальдини повыше, давая понять, что нужно расслабится.
- всего пол недели прошло, проклятье..Расслабься.., пожаловался Шнайзель, их последний секс начинался именно с такого ритаула, но спешить себе во благо принц не стал. Под пальцами левой руки уже стало совсем горячо, мышцы более эластичными и податливыми, давая проникнуть еще глубже.

Любил ли Шнайзель в этой жизни кого то ? Он и сам не мог ответить на этот вопрос, впрочем, задавал он его с рекдой периодичностью, но с уверенностью мог сказать одно – все, что вызывал в нем Кэнон,  не было похоже на просто симпатию. От принца редко можно было услышать слово «люблю», как и любые подобные проявления симпатии, словно следуя неукоснительно наставлениям отца- это тебя обязаны любить, а ты в праве уже выбирать из любящих тебя самого достойного. Шнайзель и выбрал, самого- самого, с  холодным голубым оттенком глаз.
Дыхание уже давно сбилось, стало частым и жарким, на высохших губах ощущался солоноватый привкус, сводивший еще больше с ума. Принц прижал к себе парня, вздрагивающего от каждого прикосновения и сжимающего его плечи. Останутся следы, как и всегда остаются, но Шнайзель был этому рад, ведь это его Кэнон сейчас так возбужденно трется об него, его нежный и своенравный Кэнон перехватывает посильнее за плечи своего принца и  дарит ему  тесноту и жар, отдавшись полностью. Шнайзель не выдержал, с губ слетел стон наслаждения, когда член окунулся в бархатистый и тесный проход, упираясь во что то внутри. Это было последним сознательным ощущением, принадлежащее принцу, больше он уже не мог ничего различать, кроме как острого желания войти еще глубже и резче, бедра подались вверх, пока руки надавили бесцеремонно на плечи, еще глубже насаживая тесный зад на член. Принц даже не счел теперь нужным успокаивать графа, только лишь подхватил удобнее того за бедра и помог задать нужный ритм, контролируя каждое движение Мальдини. Вверх и снова вниз, пока нежная кожа ягодиц не коснулась бедер, пока в живот не уперся член, тут же обхваченный умелыми царскими пальцами. Шнайзель просто не мог отказать себе в сладкой пытке,  едва ощутимо царапая нежную головку члена Мальдини и покрепче сжимая пальцы вокруг него. Ловкие пальцы перебрались к яичкам, пока принц снова не начал двигаться в узкой заднице, наращивая темп и силу, при этом ни на секунду не выпуская член графа из ласковых и теплых рук.
- Сладкий и такой горячий , -выдохнул принц на ухо любимому, ловя мочку уха губами и посасывая ее,  желая сейчас полностью растворится в теле Кэнона. До задворков мозга стало доходить, что совсем скорое наступит разрядка, приятная тяжесть между ног все нарастала, пока принц не нашел в себе силы, чтобы замедлить темп и на секунду перевести дух, с всхлипом вбирая в себя воздух и неторопливо ослабевая хватку бедер Мальдини. Сделай тот сейчас лишнее движение или смени позу, все закончилось бы слишком рано. Пальцы судорожно убрали мокрую прядку со лба и губы коснулись распухших, разгоряченных губ  парня:
- Мой.., -снова повторил Шнайзель, впиваясь в бедра пальцами , с новой силой толкаясь вперед, заставляя снова тело Мальдини двигаться только в его темпе, получая незабываемое наслаждение от контраста тепла тела и холода воздуха, когда член почти покидал  тело.
Наконец, под своими пальцами принц ощутил конвульсивные сокращения, Мальдини резко остановился, но не издал и выгнулся, не издав при этом ни звука, только сильнее кусая губы, пока волна оргазма не отпускала его измученное тело. Под пальцами стало горячо и мокро, весь организм графа казалось подчинился одному действу, он сокращался и внутри, унося принца на вершину блаженства и вскоре перед глазами поплыли мириады мелких цветных точек, пальцы безжалостно впились в тело Кэнона, пока  судорожная волна наслаждения не отпускала Шнайзеля. Он открыл глаза лишь после того, как весь излился в Мальдини, теперь между ними было так же мокро и липко, бедра и живот принца были в семени, Шнайзел  аккуратно отвел испачканную руку в сторону и счастливо улыбнулся, пряча лицо на шее у графа. Шевелится не хотелось, пусть он все еще внутри и пусть их тела остывают и становится не очень приятно между бедер, но он любит такие минуты, когда тело любимого все еще мелко вздрагивает и приятная нега сочится по жилам.
- Люблю тебя..,- тихо признался принц, целуя ямочку над ключицей Кэнона и возмущенно фыркая, когда тот попытался освободить свой зад.

Ощутив, как пальцы забираются в шевелюру, Шнайзель только посильнее прижался к теплому телу Кэнона и вновь задремал, приобняв несильно обеими руками талию любовника и как следствие перемазав того в сперме. Под пальцами неприятно заскользило, и принц разочарованно нахмурил брови.
- Много болтаешь-, сухо отрезал Шнайзель, сонно утыкаясь носом в прежнее уже полюбившееся плечо и сладко зевая. Он еще раз тяжело вздохнул, сетуя мысленно на беспокойного любовника, не дающего ему расслабится даже пол часа и требующего  просто не реальных вещей. Тело не слушалось, выполняя команды мозга неуклюже, Шнайзель осторожно  помог парню поменять положение тела, немного задержавшись взглядом на впалом привлекательном животе и паху, пока кутал советника в собственный мундир, почему то первый подвернувшийся под руку.
Кэнон выглядел лохматым, с осоловелыми глазами, раскрасневшийся и улыбался  чуть припухшими губами, что в купе с томными движениями и последним заявлением не могли не вызвать в принце прилив нежности. Он буквально сгреб советника в охапку, помогая встать на ноги и одновременно целуя в верхнюю губу. Им обоим был нужен душ и чистая одежда, с последним дело обстояло проще. Прислуга могла принести хоть парадный мундир обеим мужчинам, включая начищенные до блеска ботинки, а вот с первым было тяжело. Шнайзель еле разорвал поцелуй и подхватив свои штаны за пояс, выдал:
- Советник, по прибытию в 11 сектор я хочу вкусить все прелести ванны вместе с вами, а пока.., принц толкнул противоположную дверь, скрывавшей за собой сан. узел и заперся там на замок. Отмывание от выделений и прочие туалетные процедуры заняли у принца больше сорока минут, блаженство нарушалось лишь гудением моторов, теснотой туалетной комнаты и колкими мыслями, что туалет один. Порой, смывая очередное пятно с торса, принц гадал, как там Мальдини. Если бы сейчас принц вышел и застал советника  полураздетым, но дающим указания стюарду, то Шнайзель бы нисколько не удивился. Отражение усмехнулось Шнайзелю и тут же между бровей пролегла морщинка, принц не мог не думать о том, что ждало их на земле. 11 Сектор- один из самых неблагополучных саттелатов, он бы даже сказал опасных для жизни, но сейчас в мужчине говорил не страх. Его мысли снова вернулись к тщательно продуманному плану беседы с Наннали. Стоит ли говорить ей сразу о браке или выждать удачного момента, пока пройдет вся эта шумиха с парадом?  И разумеется необходимо сделать запасной ход, чтобы подстраховаться лишний раз,  потому что Корнелия отличный боец и стратег, но импульсивна порой. А эмоции мешают править. Мужчина умылся прохладной водой, приводя себя в порядок окончательно, хотя водой следы цепких пальцев Мальдини смыть не удастся, и вышел, приняв безмятежное выражение лица. Его новый костюм уже лежал на кресле (вот что значит вышколенные слуги ).
-  Как ты думаешь, Зеро жив?-, серьезно спросил Шнайзель, застегивая рубаху и закатывая рукава. Его приезд был куда менее официальным, чем визит любого посла. По крайней мере о прилете знали только доверенные лица, поэтому смысла выглядеть красиво не было. Если Шнайзель и слышал о действиях террористов на территории 11 зоны, то отмалчивался и не раздавал комментариев, поскольку имел на этот счет свое мнение, сугубо личное, а значит не требующего огласки.
- Наннали ..Что скажет эта девочка, когда узнает о свадьбе?? Надеюсь у нее хватит характера не устраивать истерик..Ты должен будешь доставить ее во что бы то ни стало к отцу, Кэнон..Что бы не случилось, она пока наша большая надежда на союз,- пальцы прошлись по ряду пуговиц, приводя внешний вид в идеальное состояние. Принц вновь сел в кресло, уже ощущая, как самолет начал снижаться и за окном замелькали облака.