Одета: в начале – обнаженная, затем переодевается в серые мешковатые штаны и белую полупрозрачную футболку.

Говорят, что людей нужно бить так, чтобы потом не страшиться мести… Но многие не могут этого лишь по одной-единственной причине. Из-за неумения бить людей по-настоящему.
Поворот крана, не сразу поддавшегося из-за накропившей на резьбе винта ржавчины. Шум воды раздался сразу в нескольких  частях просторного помещения с очень высоким потолком. Черный шланг, идущий к лейке душа затрещал, замотался в стороны, стал извиваться, будто змея. Рэна закрыла глаза и подняла голову. Неожиданно резкий поток воды с характерным железным запахом ударил в лицо.
Девушка глубоко вздохнула, подняла руки и, скрестив их, положила ладонь на плечи. Температура воды прыгали небольшими, но ощутимыми скачками – она становилась то прохладней, то горячее. По телу девушки пробежали мурашки.
Медленно массажируя гладкие, усталые плечи, она опустила ладони ниже, на предплечья и, открыв глаза, прикусила нижнюю губу. Затем, опустив руки, она, уперевшись рукой в рельефную плиточную стену, задержала дыхания.
“Курить…”
Сигареты у нее во рту не было уже двое суток. Некурящий человек, будучи даже пассивным курильщиком, сразу же, ни секунды не думая, откроет рот и чуть ли не во весь голос завопит: “Ничего, потерпит!” Но ему не понять, что это такое, когда на душе и в теле ты ощущаешь сладостную боль от нехватки никотина. Бросать? Жалко. И бессмысленно. Куривший однажды, в жизни закурит дважды.
Стоявшие вдоль стен охранники, жадными взглядами поглощающие женские окружности тех девушек, что сейчас находились в душевой. Кто-то расслабился настолько, что даже опустил свой трофейный АКС-74, а кто-то аж поставил его на предохранитель.
“Выхватить… Взять в заложники… Живой щит. Нет…” – девушка вновь глубоко вздохнула и, запрокинув, голову, расправила волосы. Сейчас она была слишком истощена, еду давали откровенно дерьмовую – засевренные продукты, не съеденные офицерским составом. О чудо, что все это попадало на стол каторжников, а не в миски овчарок. Хоть что-то.
Девушка стянула с  полки мыльницу и вытащила грубое засохшее салатового цвета мыло, покрытое трещинами. Намылив руки она, принялась натираться им. Едва уловимый яблочный аромат защекотал в носу.
Рэна поставила ногу на небольшой выступ и стала натирать коленки, голени, стопы.
Один из охранников присвистнул. И чем они сейчас отличались от прочих, небританских? Все такие благородные, а в итоге…
Танако поспешно опустила ногу. Ввязываться в неприятность с охраной ей не хотелось. Вдуть могут так, что мало не покажется… Это вам не зеков пинать! Охрана на это смотрит как мы смотрим на бокс и бои без правил.
Поэтому тут только один вариант – не провоцируй.
Рэна усмехнулась, глядя на молодого тюремщика. Этот на нее с самого приезда глаз положил. Видимо, вне службы ему «любови» не хватает. Тот показал зубы и облизнулся.
“Острых ощущений захотелось? С каторжиницой, да?”
Отвернувшись, девушка принялась смывать с себя мыло. Затем повторила процедуру – на всякий случай. Антисанитария, чтоб ее…
Стоящий под соседним душем мужчина с густой растительностью на лице никакого внимания не обращал на девушку. Взгляд его был невразумительным и отсутствующим. Этот – уже нежилец. Даже выйдя на волю, он не оживет.
- Так, закругляемся! – голосисто прокричал старый британец на ломанном русском. Эту фразу девушка знала. Все тюремщики говорили одно и то же… Похоже, система.
Девушка выключила воду и огляделась в поисках хоть какого-то полотенца. В этот раз его не было вообще. Хорошо, что в камере не минус десять по Цельсию, как это было однажды, когда девушка подхватила воспаление. Славно было то, что в те времена врач попался тоже не коренной британец – такой же каторжник, по сути, пожалованный, в душе оставшийся русским. Непокорным и добродушным.
Тут же многое еще было незнакомо… Девушка тряхнула головой, взлохматила волосы и сняла с вешалки одежду каторжника. Нижнее белье в их форме не предполагалось.
- Быстро, быстро! – раздался тот же голос. – Через тридцать секунд построиться вдоль стены!
В спешке Рэна натянула мешковатые штаны и затем надела белую облегающую футболку, которая в ту же секунду стала пропитываться влагой, «засветив» грудь.
Девушка встала к стене, уперевшись лбом в светло-зеленую плитку. Заключенные строились, вставали рядом, печально вздыхали и сжимали оббитые кулаки от злости.
Слева от Рэны стояла пожилая женщина лет сорока, справа – тот же мужчина статного телосложения с густой щетиной.
- Бегом! – раздалось сзади и послышался шлепок, а затем нечто похожее на удар. Рэна обернулась. Старый заключенный, которому уже перевалило за семьдесят, не успел вовремя одеть футболку. Тюремщика ему за отвесил мощную оплеуху, отчего тот упал на пол. Вода багровела, смешиваясь с кровью – он ударился о находящийся рядом с ним бордюр лбом.
- Вставай! – прокричал охранник, легонько пнув мужчину в бок. Старик не шевелился. Рэна пересилила свое любопытство и отвернулась к стене – до того больно было на это смотреть.
- Is he dead? – спросил другой тюремщик на родном языке.
- Who knows… I should check him… - ответил ему первый. – Oh shit… Damn it…
Последовал ряд ругательств на английском, которые Рэна не смогла толком и разобрать.
Еще один тюремщик прошел вдоль шеренги каторжников и велел идти. Ткнув Рэну дулом в ягодицу, он одобрительно усмехнулся и прошел дальше.
Заключенные отошли от стены и двинулись к выходу. Друг за другом, гуськом, они шли на верх по лестнице с оплеванными ступенями.
- Не задерживаемся на пролетах! – по-русски прокричал тюремщик.
Возле самого выхода, когда часть каторжников уже находилась снаружи, где-то вдали, на самой горе, раздался взрыв. На горной дороге, служившей спуском, что-то загорелось.
- God bless us… What the hell is going on?! – тюрмещик оттолкнул Рэну и выскочил наружу. На очертаниях горы угадывались силуэты двух найтмаров… Такано прищурилась.
“Это… Нет, это не найтмары. Это что-то…  Совершенно иное.”
Раздался еще один взрыв.
- Alarm!!! – закричал британец и пустил в центр управления. По лагерю протяжно разнесся сигнал тревоги.
Тюремщики высыпали из подвала-душевых. Раздались щелчки – они снимали автомат с предохранителя. Четверо остались рядом с заключенными, остальные рванули к казармам  - там, по некоторым данным, находилась оружейная.
Началась суматоха. Тюремщики тщетно пытались угомонить взволновавшихся каторжников, роняли на землю, пинали, били прикладами. Четверо заключенных стали разбегаться в разные стороны. Охрана открыла огонь, а пулеметчики на вышках были заняты совсем иным, поэтому шанс скрыться на территории лагеря у каторжников был.
Стоявший рядом с Рэной тюремщик стал перезаряжаться. Не успел он передернуть затвор, как девушка, воспользовавшись моментом, размахнулась и нанесла ему удар прямо в кадык боковой стороной ладони. Оружие повисло на ремне, Рэна схватила оглушенного врага сзади и, навалившись всем весом, бросила лицом в землю. Затем сорвала с его плеча автомат и трижды ударила прикладом по затылку. Схватив с пояса один магазин, девушка побежала в сторону казарм – там ее искать точно не будут, а прежде чем сбежать, нужно было забрать кое-какие личные вещи со склада – все пожитки каторжников перевозили из лагеря в лагерь. Там помимо сигарет и зажигалки был телефон. Телефон с номером Зеро.

Мимо девушки просвистели пули. Сзади нее выругнулся британец. Она промчалась мимо стоящего снаружи грузовика с открытым кузовом, пробежала вдоль забор и прыгнула в густые заросли репейника и навела прицел, готовая выстрелить. Выбежавший первым британец, наверное, даже не понял, что его убило. Выпустив треть обоймы, девушка замерла. Сейчас сюда бросят гранату со слезоточивым газом – первое средство. У нее было шесть секунд, пока тюремщики наденут противогаз. Девушка выпрыгнула из кустов, почувствовав, как молодая крапива больно «ужалила» босую ногу.
В десяти метрах от нее находилась эдакая ячейка в корпусе здания. Там должна была быть дверь.
“Быстрее… Добежать…” – думала девушка, стремительно набирая скорость, то и дело оглядываясь назад. Где-то впереди залаяли собаки. Вот уж чего не ожидала!
На фоне стрекочущих пулеметов раздались несколько очередей из АКСу. Но девушка уже успела забежать за угол.
“Дверь!” – обрадовалась она и мгновенно дернула за ободранную дверную ручку, взмолившись, чтобы было не заперто. И ей несказанно повезло.
Говорят, что настоящий солдат к везению относится очень и очень серьезное. На поле боя оно порой имеет гораздо большее значение, чем законы физики.
Ворвавшись внутрь, девушка вскинула автомат и осмотрелась. Казармы. В другом конце их в коридор, ведущий к парадной двери, один за другим выбегали военные с разнообразным вооружением – от крупнокалиберных пулеметов до тяжелых гранатометов. Девушка затаилась за двухъярусной койкой, не спускай глаз с двери, через которую она вошла в здание. Последний военный покинул здание. Девушка замерла, сквозь стрельбу стараясь услышать шаги или разговоры.
Дверь резко распахнулась, ударившись о стену. С потолка посыпалась известь, девушка прицелилась.
Первыми в помещение вбежали две немецких овчарки – первые короткие очереди из трех-четырех патронов полетели именно в них. Плечо с непривычки ныло от отдачи. Девушка, скрепя сердце, спряталась за стену и, выбросив магазин, перезарядилась. Вбежавший в помещение военный посмотрел в противоположную сторону стены, вовсе не на ту, возле которой затаилась Рэна. Очередь вошла в незащищенную голову, пробив фильтрующую коробку и висок. Враг подкосился и упал замертво. Девушка отскочила в сторону, прежде чем в помещение ворвался еще один. Выпустив в него длинную очередь, девушка подскочила к нему и, хотела было взять с пояса еще один-два магазина, как вдруг вновь раздался собачий лай. Резко подняв голову, Рэна зашипела и схватила запрыгнувшую на нее собаку за челюсть. Оказавшись на спине, он резко повернула ее голову влево. Хрустнули позвонки, овчарка заскулила и через секунду-две затихла.
Снаружи уже давно шел бой – один за другим раздавались взрывы. Девушка выглянула в окно. Британцы начинали сдавать свои позиции.
“Так… Нужно найти хранилище.”
Рэна быстро пошла по бараку, вышла в коридор и проверила каждую дверь. Пустующие кабинеты офицеров, туалет, гауптвахта. Двустворчатая дверь, ведущая на склад, располагалась в самом конце. Осторожно открыв ее, Рэна заглянула внутрь и, убедившись, что внутри никого нет, вошла.
Стеллажи и шкафчики стояли в три ряда, каждый – метра по три-четыре в длину. Стол заведующего находился слева, рядом с дверью.
“Там должны быть данные о заключенных…” – решила Рэна и хотела была подойти к столу, как тут же почувствовала, как ее шею ухватили сильные мужские руки.
Это был четвертый тюремщик, про которого она совсем забыла. Он повалил ее на пол, и набросился сверху, пытаясь отключить ее, обдав запахом котлет и чеснока. Рэна изловчилась и притянула его к себе. Чуть запрокинула голову и изо всех сил ударила его лбом в нос. Громко хрустнула переносица, Рэна почувствовала тупую боль в районе головы. Враг ослаб и застонал. Девушка выползла из-под него и схватив со стеллажа какой-то радиоприемник, изо всех сил треснула его по голове. Не помогло. Устройство разлетелось на части. Динамик улетел под стол, отколовшаяся пластмасса разлетелась по комнате. Враг еще жил, был на грани. Девушка бегло осмотрелась. Схватив из угла лопату, она принялась колошматить лежащего на земле британца. Спустя два удара его тело обмякло. Девушка перевела дух, подскочила к ящику стола и принялась искать в нем документы. Она нашла свой номер. Б-206. Рэна прошла вдоль шкафчиков и нашла нужный. Все той же окровавленной лопатой она сбила с него замок и открыла ржавую дверцу.
Мобильник, сигареты, зажигалка “Zippo” лежали внутри.
Дрожащими от изнеможения руками она взяла свои вещи.
“Нужно выбираться.”
Девушка перезарядила автомат и осторожно вышла в коридор, вытащила из полнехонькой пачки сигарету, зажала в зубах, поднесла зажигалку и закурила...

…не выпуская сигареты изо рта, девушка фривольной походкой прошлась вдоль бараков. Где-то тут должен был быть арсенал. Однако больше дверей Рэна не обнаружила. Она зашла в кабинет офицера. На одной из стен, где раньше висели фотографии президентов Российской Федерации, расположился здоровый, величиной с монитор, герб Британской империи.
Девушка стряхнула пепел, сделала последнюю затяжку, выбросила сигарету в корзину и осмотрела полки. Кроме книжек, дел каждого тюремщика и нескольких безделушек вроде песочных часов и уменьшенной копии Великих Пирамид, ничего полезного не нашлось.
Снаружи раздался скрежет. Девушка дернула за веревку, чтобы вертикальные жалюзи, закрывавшие окно, раздвинулись и предоставили Рэне обзор на местность.
Найтмар британцев лежал на земле, а за ним тянулась длинная полоса земли, которую словно вспахали. Видимо, ехал вперед, а потом упал…
Неизвестная повстанческая группировка прорвалась на территорию лагеря. Девушка улыбнулась вернулась к тому, что продолжила рыться в ящиках рабочего стола. Пусто, лишь офицерский пистолет – только и всего.
Огорченно вздохнув, девушка направилась к выходу из офицерской.
Стоило ей открыть дверь, как висок ее ощутил горячую, чуть ли не обжигающую сталь. Девушка вздрогнула, не успев даже навести прицел – так и замерла.
Она повернула голову. Это были не британцы. Не их форма… И говорили они отнюдь не по-британски.
“Русские?” – бровь изогнулась от удивления.
- Не стреляйте, я заключенная… - проговорила девушка и одернула себя – японский эти повстанцы могли и не знать.
Она стала размышлять, что ей делать. Русские что-то говорили и все было таким непонятным и неясным, что ей даже захотелось кусать локти – как бы не застрелили.
Повстанец протянул руку и схватил девушку за запястье, второй чуть надавил дулом в висок. Девушка приняла это не совсем так, как надо. Одним ловким ударом нижней части ладони по носу, она отправила одного повстанца в нокаут. Пригнувшись, она толкнула второго пяткой в колено, пытаясь раздробить коленную чашечку. Третий, стоявший позади, ухватил ее сзади, зажав руки. Единственный удар затылком заставил его отступить, выронив пистолет и схватившись за нос.
Неожиданная подсечка сбила ее с ног. Упав на живот и подставив руки, она хотела было встать, но, как говорится, не тут то было. Большая масса придавила ее сверху, она почувствовала, как ее руки немеют под давкой веревки из грубого полотна. Автомат с ее плеча сорвали в ту же секунду. Ее подняли с земли. Повстанец, которого она ударила первым, шмыгал носом, вытирая кровь.
Что-то сказал остальным. Девушку повели наружу.
Лагерь почти что горел. Повсюду горел огонь, лежали тела британских военных. Кое-где находились и трупы повстанцев, но их было несравнительно мало.
Каторжники бежали из лагеря через дыры в заборе, через главные ворота, ведомые несколькими повстанцами. Девушку подвели к небольшому закрытому фургончику, возле которого стояли двое высоких мускулистых парней. Один выделялся глазами – у него они были ярко-голубого цвета, не вполне естественного, но тем не менее красивого.
Они о чем-то заговорили. Один смотрел на нее удивленным глазами, что-то приказал своим людям (как Рэна решила – это был командир) и ее посадили в фургончик.
После получасовой подготовки он тронулся и ее куда-то повезли. Ехали молча, эти двое переглядывались, изредка посматривая на Рэну.
Ехали час-полтора. Дорога была неровная, то и дело фургон подбрасывало на ухабах и трясло при попадании в ямки.
Когда они остановились, снаружи что-то загромыхало. Создалось впечатление, будто бы они едут куда-то вниз, словно спускаются на грузовом лифте.
Когда движения и грохот стихли, девушку вывели из фургона. Внезапно (!) они оказались в каком-то ангаре, державшемся на крепких стальных балках. Неподалеку стояли найтмары, повстанцы разгружали из грузовиков части роботов и оружие.
Девушку отвели в небольшую тесную комнатушку с нарами и закрыли – видимо, ее все еще считали британским офицером.
“И что теперь делать?” – подумала она и опустила голову на колени.
Через десять минут за ней пришли два повстанца в баваклавах. На нее одели смирительную рубашку и завязали глаза. Повстанцы вывели Рэну из комнаты и куда-то повели. Ее небрежно посадили в кресло и развязали глаза. Сейчас она находилась в помещении, близко напоминавшем зал для собраний. За большим столом сидели какие-то люди – видимо, командование повстанцев.
Раздался голос командира – девушке развязали глаза и вытащили кляп. В глаза ей стали светить лампой.
К ней подошел какой-то мужчина и что-то спросил. Говорил он явно не на русском – это был британский. Девушка закашляла. Все же они считают ее офицером, который решил дезертировать из лагеря под видом заключенной.
- Я… Я не понимаю вас! (яп.) – громко произнесла Рэна, зажмурившись от яркого света. – Я – каторжница! Меня привезли из Японии! Дайте мне бумагу или что-то еще – я хотя бы нарисую!!!
Девушка заерзала на стуле, сомневаясь, что ее кто-то понимает. Наступило молчание.
- Что? – тихо раздалось в повисшей тишине.

Повстанцы что-то начали обсуждать. Видимо, они действительно не знали японский и сейчас решали, что делать с девушкой. Ей было крайне любопытно – о чем именно они говорят? Также Рэне было интересно выучить русский как можно более хорошо – а то с ее стилем говорения а-ля Йода выходит скорее комично, чем правильно.
К девушке подошел солдат. Наручник щелкнул на ноге Рэны, а затем на ножке стола. А они не боятся, что девушка убежит, прихватив с собой еще и стол? Ха, это было бы крайне забавно… Представьте, через центр базы бежит девушка в смирительной рубашке , размахивает столом направо и налево, вырубая повстанцев одного за другим, прикрываясь этим же столом от автоматических турелей, если таковые имелись тут… Рэна едва смогла подавить в себе смешок – она только что представила перед собой эту картину.
Ей расстегнули смирительную рубашку. Девушка стала разминать запястья. Повстанцы отпрыгнули в сторону – все же она могла быть и их противником… Девушка поспешила опустить руки, дабы не смущать из и даже сложила их на столе, словно первоклассница… Кстати, а вы знаете, какие фантазии связаны с японскими школьницами?..
Рэне принесли листок и карандаш.
- Хотите, чтоб нарисовала… Хорошо, (яп.) - сама себе под нос пробубнила она и принялась рисовать.
Начала она с того, что нарисовала на листке бумаги флаг Японии – прямоугольник, а внутри идеально ровный мелко-мелко заштрихованный круг. Затем, немного подумав, слева написала число 11, а  рядом – грустный смайлик.
"Что еще? Как мне обозначит то, что я связана с Орденом и Зеро?"
Нахмурившись, Рэна принялась рисовать символ Ордена Черных Рыцарей. Рядом нарисовала себя. Рэна подозвала наблюдавшего через плечо повстанца, тыкнула в человечка, а затем похлопала себя по груди, мол – она это, после чего ткнула в символ Ордена.
Ниже она красиво вывела большую цифру ноль и нарисовала циферблат. Надеялась, что ей разрешат позвонить.
Затем она нарисовала некое подобие герба Британии, перечеркнула и рядышком с ним – палец, опущенный вниз и недовольную рожицу.
Она передала листок командиру и подняла взгляд, обведя им любопытных повстанцев.

Повстанцы снова стали переговариваться. Рэна готова была отдать пачку сигарет ради того, чтобы узнать – о чем они беседуют? Детали, детали…
Мужчина с ярко-голубыми глазами махнул рукой, что означало «Следуй за мной». Девушка обрадовалась и, выждав, пока с нее снимут наручники, пошла вслед за ним.
Шли недолго, однако база показалась Рэне весьма и весьма большой. Они пришли в большую комнату с двумя десятками коек в ней. Вдоль стены стояли стальные шкафчики нежно-салатового цвета, на один из которых ей указал повстанец. Девушка подошла к нему и открыла.
По комнате прошлись пятеро повстанцев. Они что-то оживленно обсуждали, хлопали друг друга по плечу. У одного из них было перебинтовано плечо. Похоже, он участвовал в атаке на лагерь. Они сели на койку неподалеку. Один из них вытащил гитару.
Этот музыкальный инструмент случайно напомнил ей об Ордене… Был там один замечательный гитарист…
“Татсумаки, кажется, его звали…” – девушка приложила палец к губам, но затем опомнилась и посмотрела в шкафчик. Там лежала пара камуфляжных штанов, майка черного цвета из весьма толстого материала и легкую куртку, которую можно было носить летом – не упреешь.
Рэнавзяла все это добро, внимательно осмотрела, расправила и стала сбрасывать с себя осточертевшую ей одежду каторжника, ничуть не стесняясь того, что находится в одном помещении с шестью мужиками.
Она сбросила футболку, одела майку, которая ей оказалась чуть велика, затем надела штаны, заправив ее внутрь и накинула куртку.
Рэна повернулась к повстанцу и сделала поклон вперед.
- Аригато! – поблагодарила она.
Сидевшие позади повстанцы были немножко шокированы тем, что она не постеснялась их. Глаза одного из них, казалось, могут вылезти из орбит от удивления. Девушка хмыкнула. Сейчас ей хотелось немножко отдохнуть. Она взяла карандаш, листок бумаги и нарисовала кровать, а над ней – три буквы Z.
Она легла на ту, что стояла у противоположной стены и была ближе всех, после чего закрыла глаза и почти сразу же отрубилась. Тело болело и изнемогало от усталости…
Даже звонить Зеро сил не было.

___
Не будить до 21:00

Рэна спала неважно – вот уж чего она не ожидала. Ей казалось, что вне заключения сон пойдет лучше и будет гораздо качественнее… Но нет, все не то. От свободы так быстро отвыкаешь… Но можно ли назвать свободой ее текущее положение? Когда Британия зажала жалкий остаток мира в угол? Когда ею оккупировано две трети земного шара? Нет… Это – не свобода.
Девушке ничего не снилось… Создавалось впечатление, будто она просто лежит с закрытыми глазами… Ни изоляции от мира сего – ничего, что похоже на сон… Лишь отдаленное пребывание в нем, эдакое ощущение jugen…
Девушка открыла глаза. Блик окружающего мира разросся, перерастая в картину, и Рэна окончательно проснулась.
Она приподнялась с кровати, почесала лоб и чуть наклонилась вперед. Взгляд пробежал по комнате. Сейчас она была одна.
“Тут вообще предусмотрен комендантский час или как?” -  подумала  Рэна и отыскала на стене часы.
Рублёные арабские цифры бело цвета тонули на черном, как бездна, фоне. Секундной стрелки не было – ее ровный механический ход убаюкивал, что обычно заставляет людей спать лучше. Гораздо труднее заснуть в тишине – ты словно умер, находишься в пустоте, где нет ни музыки, ни слов. Вечность пустоты и смерти пугает.
Было девять часов ровно. Утра ли? Навряд ли. Хоть тут за временем и не уследишь, у девушки было свое чувство этого удивительного понятия, время. Рэна спала от силы часа два-три. Но даже несмотря на некачественный сон, она стала чувствовать себя бодрее.
Ее мысли обратились к Японии. Девушка достала мобильный телефон, попыталась включить… Устройство не реагировало. Рэна сглотнула, выждала немного и нажала снова. Ноль эмоций. Финита ля комедия, как говорится.
Она села на кровать и, надавив на кнопки сбоку, вскрыла крышку. Аккумулятор стоял на месте, а вот сим карты не было.
По спине девушки прошел холодок.
“Как так… Неужели…”
Она прикрепила крышку на место, как вдруг ее внимание привлекло то, что с одного бока отсутствует часть панельки.
Рэна напрягла память. Ну конечно! Когда она совершила серию последних прыжков, боком, где крепился телефон, она задела угол. Причем ощутимо так задела…
“Точно, точно!” – девушка хлопнула по колену. ”Я ведь тогда еще обернулась и Минако…”
Мысли остановились.
“Минако… Минако…”
До боли Рэна обхватила колено, сжав шершавую ткань штанов.
- Что же ты, сучка, сделала…
Воспоминания о ней доставляли только боль и ничего более. Рэна постаралась взять себя в руки. Нужно было что-то предпринять.
“Думай… Ду… Эврика.”
Все, что нужно – лишь указать на проблему… У нее ведь это так получалось!
Рэна выбежала из казарм. Навстречу ей шел широкоплечий повстанец с бородой, как у Бена Ганна. Девушка остановил его, встав поперек дороги. Показала телефон, зажала кнопку и продемонстрировала, что экран не засветился.
“Ну, давай… Думай, пошевели мозгами… Не должен же такой как ты только на курок автомата давить!”
Повстанец почесал затылок и взял аппарат из рук девушки. Покрутил, нажал на кнопку. Увы, у него тоже ничего не вышло.
- У…  С такими проблемами – лучше к Даниле… Он у нас шарит, идем (рус.) – произнес он. Рэна, конечно же, ничего не поняла – все стало ясно, когда повстанец махнул рукой и скрылся за углом.
Он привел Рэну к тому самому повстанцу, который дал ей одежду. Что-то сказал ему, указал на телефон. Затем ушел, напоследок улыбнувшись Танако.
С надеждой Рэна посмотрела на повстанца. Он должен был быть инженером и, возможно, был знаком с тем, как можно починить мобильник.

__
P.S. Ты сперва только над мобильником поработай. И да: на нем никакой информации не будет.

Отредактировано Tanakou Rena (2010-03-31 21:47:50)

Повстанец взял в мобильник, что-то сказал. Рэна поняла только слово “спать” и слово “что”… Или кто… Она не разобрала толком – русский для нее был языком весьма тяжелым, она с трудом могла вспомнить, что есть что в нем.
Инженер принялся работать – снял крышку и что-то осмотрел. Рэна села на стоящий неподалеку раскладной стул, чтобы “не смотреть не через плечо”, сжала руки в замочек и принялась наблюдать за действиями повстанца. Он работал кропотливо и очень усидчиво – видимо, любил свою работу. Также он периодически комментировал ситуацию, изредка поворачивая голову вполоборота. Рэна кивала, хоть и не понимала – так или иначе, нужно быть вежливой. Хотя, ей то и дело хотелось сказать что-то вроде: я тебя не понимаю или нечто в этом роде… Но она вовремя одергивала себя, вспоминая, что он-то тоже не поймет ее.
Было ей любопытно, что же он там делает – так и хотелось незаметно привстать… Но у большинства людей ученого склада ума хорошо развито боковое зрение, поэтому лишний раз отвлекать инженера не хотелось.
Через некоторое время повстанец наконец закончил и передал Рэне телефон. Обрадовавшись, она залезла в телефонную книжку и… ничего не обнаружила. Она проморгалась, вышла из меню, снова зашла. Все то же – пустой список, доступна лишь функция добавления нового контакта.
Рэна шмыгнула носом и, тяжело вздохнув, откинулась на невысокую спинку стула. Рука с телефоном безвольно опустилась вниз. Вот так – надежда связаться с Зеро пропала и теперь для того, чтобы вернуться в Японию, ей придется очень долго думать над тем, как с ним связаться незаметно от Британии…
Она снова вздохнула, скорее от незнания, что делать дальше, не от горечи неудач. Она положила телефон в карман куртки и хотела уже поблагодарить инженера и пойти спать дальше, но… Вновь воспоминания. Точнее, ассоциация. Длинная цепь ассоциаций, связывающая Рэну, Минако и то, что все может решиться прямо сейчас. Рэна задрала куртку, майку и провела по стройным бокам, стараясь нащупать небольшой платформенный выступ.
Когда-то давно, уже после знакомства с Минако, Рэна по желанию последней вшила себе в бок дополнительную карту памяти формата микро  – там находились телефоны некоторых членов Ордена. Так, на всякий случай – а то мало ли что может случиться.
Тонкий след от шва все еще остался. Старые раны никуда не исчезают… Они напомнят о себе в старости. Кто же знал, что эта пословица будет настолько точной?
Рэна вскочила со стула. Нужно было вытащить ее… Она нащупала ее пальцами – попробовала надавить, чтобы та выехала через шов… Больно. Но это – единственный шанс. Девушка надавила сильнее…
Это было чертовски больно – в десятки раз больнее, чем мозоль, ведь сейчас флешка преодолевала слой живой материи в несколько миллиметров. Нужно было чем-то подсобить. Девушка провела чуть отросшим ногтем по месту шва – раскрасневшаяся кожа чуть поддалась, но это сползли лишь внешние ее слои.
Рэна прикусила нижнюю губу – боль усиливалась. Это было слишком больно, ведь тогда ей вживляли ее с заморзкой… Но ей не хотелось быть обузой – такую мелочь можно вытащить и без анестетиков… Девушка осмотрелась. Возле стены стояли чистенький верстак, а на его крышке лежал белый сверток ткани. Девушка посмотрела на инженера умоляющими глазами и указала на сверток.
Поймет ли?