Одета: удобные эластичные джинсы, черная толстовка, волосы забраны в высокий хвост, на ногах - кроссовки.
С собой: сумка с мини-камерой, бутылкой воды, мобильным телефоном и всякой незначащей мелочью.

- Милли, для тебя есть работа. - Вообще-то, обычно кэп сообщал подобные новости с широкой улыбкой на лице и каким-то отечески озабоченным видом, но в этот раз от улыбки на его лице не было и следа, а озабоченность сменилась полноценным волнением. Мисс Эшфорд, хоть и была внимательна к таким мелочам, решила в этот раз в суть вещей не углубляться - если есть работа, то она должна ее выполнить. В конце концов, она здесь не за тем, чтобы пасовать при малейших трудностях. Правда, поручение оказалось исключительно странным: снять материал о британских военных. И чего там снимать?
Тогда Милли еще не была в курсе всего происходящего. Никто не был, ведь практически все информационные каналы были проправительственными и освещали интересы исключительно властной стороны, оставляя за кадром настоящее положение дел. Журналистка, конечно, догадывалась, что сейчас в одиннадцатой зоне происходит что-то неладное, но масштабы этого она даже представить себе не могла. Поэтому, покидая собственную квартиру с маленькой практически незаметной ручной камерой, даже не стала просить соседку присмотреть за кошкой - рассчитывала скоро вернуться. И что там может быть такого, что надолго ее задержит? Ну снимет небольшой репортаж из подполья...
Странно, однако, что в этот раз рядом не оказалось верного Джо и других ребят из съемочной группы, а ведь они всегда были рядом. И через те безобразия на улицах Нео-Токио прошли вместе. Сейчас же кэп постарался сократить ее штат как только возможно, даже снимать была вынуждена она сама на карманную камеру. Начальство мотивировало это тем, что Милли должна быть как можно более незаметной. К чему такая секретность, сама блондинка не до конца понимала, но с начальством не особенно поспоришь.
Может, мы теперь перешли на сторону ОЧР и ратуем за правду? - крутились саркастичные мысли в ее светлой голове. Вообще, подобное предположение оказалось не совсем далеким от истинны: стоило только мисс Эшфорд оказаться на месте событий, как она тут же поняла, зачем нужна была секретность, почему она не должна выделяться и для чего ее на некоторое время лишили всех привилегий журналиста.

Отредактировано Milly Ashford (2012-01-08 22:43:29)

Таксист не слишком учтиво выкинул Милли прямо перед въездом в гетто и, захлопнув дверь, оперативно смотался. Мисс Эшфорд, будучи персоной предусмотрительной и привыкшей к людскому эгоизму, к такому повороту событий была готова - у нее был с собой сотовый, по которому всегда можно было связаться с нужными людьми, допустим, теми же самыми таксистами. Журналистка, чтобы заранее быть готовой к всяким непредвиденным обстоятельствам, достала мобильник - она хотела задолбить номер такси и еще пару номеров в быстрый набор, мало ли что. Однако здесь ее ждал очень неприятный сюрприз: связи не было. Она не просто глушилась, как в прошлый раз на улицах Нео-Токио - с помехами и хрипами, ее не было совсем, словно и вообще в этой части города никогда не существовало.
Милли хмыкнула и соизволила поднять голову от экрана телефона, запихнув тот поглубже в карман джинс. Она бы предпочла и дальше пялиться на экран, ничего не замечая и не слыша. Она так погрязла в собственных мыслях, что сразу даже не заметила всю "полноту" окружающего мира: те витрины, что можно было разбить, и те стекла, до которых можно было достать, были рассыпаны по земле блестящими осколками; машины, совсем недавно еще бывшие в употреблении, застыли посреди улицы, словно их хозяева, покидая их, очень торопились; на цементно-серых стенах были видны отчетливые следы крови. Блондинка резко остановилась, тряхнула головй и зажмурилась. Возможно, это последствия вчерашнего ужастика на ночь? Знала же, что слишком впечатлительная для таких фильмов.
И тут до нее донеся такой пронзительный и полный отчаяния вопль, что Милли буквально подпрыгнула на месте. И только тогда, окончательно поняв, что это все не просто фильм ужасов, репортер смогла расслышать отдаленные словно стоны, потому что криками это назвать было нельзя - вопли измученных и отчаявшихся людей. Ее пробила мелкая дрожь, и вопрос "что все-таки происходит с Британией" резко перестал быть просто риторическим. Только она собралась сделать шаг, потому что заметила вдалеке солдат, охранявших какой-то кордон, как оттуда же, откуда секунду назад доносились крики, раздалась очередь выстрелов. И все смолкло.
МИсс Эшфорд подавила в себе желание выругаться, нырнула за стену ближайшего здания и постаралась утихомирить нервно трясущиеся руки. Сволочи, сволочи, сволочи! Это же геноцид! Они решили истребить все, что еще осталось от японцев? Нумерованные, проигравшие, не достойные... Только раньше не говорилось, чего конкретно они не достойны... Жизни? Сволочи, сволочи, сволочи! Милли прислонилась спиной к стене - холодный камень слегка отрезвил ее и вернул из своих мыслей на землю. Да уж... Они хотят, чтобы она сняла материал? Она снимет. И его не пропустят, ибо не политкорректен и совсем не лоялен к властям. Но в таком случае она все равно найдет способ это показать, хоть бы ей пришлось в Черный Орден обратиться. Но, выходит, кэп, посылая меня сюда, знал об обстановки, раз принял такие предосторожности. ну, или хотя бы догадывался... Неужели и правда вздумал пропустить подобное на CNN?
Милли недоверчиво хмыкнула и включила камеру: она была максимально близко к тому самому кордону и военным, которые не могли ее видеть, пока она находилась за углом здания.
- Смысл нам здесь торчать? Ни один человек в здравом уме сейчас сюда не полезет! Или они думают, что мы упустим хоть одного одиннадцатого? – Начал свой монолог первый солдат. Упустим хоть одного? У них приказ, получается? Это кем же нужно быть, чтобы отдавать подобные приказы?!
- Заткнись Майк, и без твоего нытья тошно, – ответил ему второй. Кажется, тошно здесь было только Милли.
- А что? Майк дело говорит. Уже битый час тут торчим и ни одной гадины не пробежало, – прокомментировал третий. Если мисс Эшфорд чему и научилась, вращаясь в тех кругах, в которых вращалась, так это выдержки и терпению. Желание хорошенько приложить всех троих обо что-нибудь тяжелое и металлическое навязчивой мыслью крутилось в голове Милли, но это было бы по меньшей мере неразумно. К тому же, на камере многозначительно горела красная кнопка записи, а значит, даже ее комментарии здесь не уместны. Журналистка тяжело выдохнула и перевела объектив на четвертого военного, курившего в сторонке. И ведь спокоен, как удав!
И в этот момент из-за угла одного из домов, того, что был за кордоном, вышли трое, видимо, семья: мужчина, женщина и ребенок.
- Не стреляйте! Мы ни в чем не виноваты! Мы просто хотим выбраться отсюда… - Милли приблизила лица троих японцев, даже не поняв до конца всей бессмысленности их появления. Она совсем не учла недавнего разговора троих солдат - никого не выпускать. Поэтому со смешанным чувством немого удивления, отчетливого гнева и безымянного ужаса, словно замороженная, наблюдала за дальнейшими событиями. Уверенные лица солдат, автоматная очередь, крики женщины, плач ребенка, одинокий выстрел и звук встречающейся с асфальтом гильзы. А затем и падения человеческого тела, маленького и невинного. Милли, все еще пребывая в полном оцепенении, выключила камеру.
- Ну хоть как-то развлеклись… - Раздался голсо одного из солдат. Блондинка резко втянула в легкие воздух, выходя из состояния полного паралича, и рухнула на колени. Ее буквально выворачивало на изнанку от увиденного. В голове крутились тысяча мыслей, о инстинкт самосохранения подсказывал, что нужно быть максимально тихой.
Ноги не держали совсем, тело колотила нервная дрожь, руки гневно сжимались в кулаки. Хотелось подбежать к мальчишке, потрясти его за плечи - он бы, скорее всего, очнулся, и Миллы бы поняла, что все это большая театральная постановка, а кэп решил ее разыграть. Но, увы, мисс Эшфорд была слишком реалисткой, чтобы до конца поверить в эту свою мечту. Будь у нее с собой оружие... Впрочем, никому бы она этим не помогла. Трусиха. Зато у нее есть кое-что посильнее - камера и слово. Может, она и не воин с холодным оружием на поясе, но она ве еще может кого-то спасти. Но ее все равно могли услышать - хоть и вряд ли. Поэтому Милли решила переместиться к другому зданию, что с успехом и сделала. Оставалось самое сложное - обойти солдат.

Пока Милли занималась подготовкой молодого бойца и благодарила людей, которые изобрели джинсы, солдаты развлекали себя тем, что устраивали тир с живыми мишенями. Конечно, стрельба и различные громкое звуки были только на руку журналистке - так было больше возможностей остаться незамеченной, но при каждом выстреле, перебираясь к стене следующего дома, Милли все равно тормозила и зажмуривала глаза, мысленно обещая себе, что не станет на это смотреть. Насмотрится еще - она не ради адреналина в самую гущу событий лезет.
Помимо других ее проблем, у нее была одна очень важная - она была не одиннадцатой. По силе духа - возможно, но внешне - совсем никак. А японцы в такой ситуации почти наверняка, если только выдастся такой шанс, будут сражаться за жизнь и убивать британских солдат, если получится. И в принципе британцев. А она настолько ярко выраженная британка: светлые волосы, светлые глаза, достаточно высокая к тому же... И что ей с этим делать? Ведь разъяренной толпе не объяснишь, что она журналистка с благой миссией.
Мисс Эшфорд как раз добралась до разделенного на корпуса пятиэтажного дома, к которому, собственно и пробиралась, решив, что он решит ее проблему с обхождением солдат, когда ей в очередной раз выпала чудесная возможность поблагодарить свою интуицию, которая буквально заставила ее пробираться окольными путями: бравые военные решили обсудить проблему появления в этом секторе журналистов.
Журналюг тоже в расход. Это конечно неприятно, стрелять по соотечественникам, но… Можно все потом валить на нумерованных. - Милли, даже учитывая то, что была в обуви на плоской подошве, споткнулась на ровном месте и красочно представила все свои перспективы - быть пойманной, быть убитой, быть отданной под трибунал, быть на заднем сиденье армейского джипа... в общем, откупать от злодеяний натурой. В общем, ничего радужного или даже более-менее приемлемого. Разве что трибунал...
- Приказа стрелять по своим не было. - А кто нынче свои? Люди в форме?
- Приказа разглашать информацию тоже, дружище. А отпустить их, с таким материалом. Это по-моему прямое разглашение… - Ну держитесь, гады. Покажу я вам и материал, и разглашение! Конечно, сами солдаты мало в чем были виноваты, разве что в крайнем сволочизме и безграничной жестокости, но разве их не учили выполнять приказы? Так, значит, любопытствующим было объявлено, что это зачистка террористической угрозы? Лихо однако. Милли вспомнила, как часто слышала подобные объявления в бытность студенткой Академии. И ведь иногда даже верила! Маленькая, наивная дурочка, считающая себя неоспоримо эрудированной. К черту такое образование: в реальном мире ее наивность ей мало помогла бы.
К счастью, и это дом мародерство не обошло стороной: окна на первом этаже уже были выбиты. Блондинка забросила внутрь сумку с камерой и сама пролезла в оконную раму, стараясь на напороться на торчащие осколки стекла. Почти все пролеты она прошла беспрепятственно - кое-где, конечно, попадались завалы, но журналистке удавалось их обходить. Этот дом вообще был как нельзя кстати. Странно, что никто таким вот путем не додумался выбраться. И чего она вечно лезет туда, откуда все нормальные люди бегут? Вот ведь прям для нее работа! Милли, помимо себя самой, знала еще только доного такого же сумасшедшего человека, способного с самой безразличной улыбкой соваться в горячие точки и при этом думать о том, что на Ланселоте появилась еще одна царапина.
Милли добралась до того отделения, которое было последним. И здесь была только одна дверь. И вела она, по расчетам журналистки, прямиком к кордону. А это значило, что стоит искать другой пусть. Из других путей было только окно, находящееся в противоположной стене от двери, а, следовательно, максимально отдаленное и от солдат.
- Кто не рискует... - Выбралась блондинка из дома так же, как и забралась: сначала сумка с камерой, затем сама.
Здесь крики и стрельба были слышны еще лучше - вся какофония звуков. Но, на счастье репортерши, конкретно в этом переулке никого не было. Кроме парочки трупов, разумеется. А на одном из них Милли, с примесью тошноты и обреченности, даже разглядела кепку - проблема внешности никуда не делась. Если запихнуть светлые волосы под шапку, я не буду привлекать ненужное внимание. К счастью, она додумалась надеть очень неприметную черную толстовку и темные джинсы - в общем, с бейсболкой на светлой голове она не сильно бросалась в глаза. Впрочем, в такой суматохе едва ли кому-то было до гуляющих по улицам блондинок. Разве что у них в руках имеется камера. именно поэтому Милли планировала снимать исключительно из-за укрытий. - Поехали!

Профессия Милли очень просто и планомерно помогала ей разочаровываться в людях и окружающем мире. Не то что бы мисс Эшфорд до этого не знала, что окружающие человеки - эгоистичные сволочи, нет, прекрасно знала, просто через розовые очки на заказ от кутюр даже самые глубокие и циничные убеждения отливают пурпурно-радужным и порхающими бабочками. В общем, без щедрой дедушкиной руки, но с присущим ей отчасти показным оптимизмом, Милли в очередной раз убедилась в своей правоте. Но, не успела она разочароваться в коррумпированной Британии и пешках-военных, как вращающийся мир в очередной раз сильно ее удивил; иногда ей казалось, что она живет исключительно для подобных удивлений - моментов, когда все не выглядит так безнадежно плохо, а люди еще вселяют надежду.
Например те военные, что отказывались выполнить приказ начальства, устраивая тем самым форменный геноцид, и сказали свое решительно "нет". Правда, они тут же за это поплатились - глупо, конечно, но на подобных глупостях держится человеческая порядочность, гуманность и доброта. В конце концов, едва ли позволить распять себя на кресте - очень мудрый поступок... Милли трясущимися руками пыталась захватить в объектив камеры расстрел теперь уже не только невиновных людей, но и военных, у которых осталось хоть какое-то понятие чести. Она даже сняла какого-то солдата, спасшего японского ребенка от пули.
И разгоревшийся было геноцид грозил обернуться гражданской войной - не в полном масштабе этого слова, но почетные сыны Британии явно жаждали подраться между собой.
Несколько военных полицейских, видимо те, которым был отдан непосредственный приказ сверху, протопали мимо убежища Милли. Их голоса было отчетливо слышно и на записи.
- Те, кто слишком боевые, будут к стенке становиться наравне с японскими обезьянами. Кровь смоет позор с их мундиров, - подвел итог всей речи один из полицейских. Что же это за приказ и кто его отдал, если эти люди готовы расстреливать своих же солдат? Милли не успела поразмыслить над этим вопросом, потому что в противоположной стороне улицы показались несколько военных, тут же оказавшихся в поле зрения камеры репортерши и уложивших недавних полицейских из пистолета. Милли даже обычной жалости к этим людям не испытала, хотя обычно это чувство посещало ее при виде любой смерти.
- Помогайте гражданским, парни, - прокричал какой-то высокий мужчина, видимо, командир. Его лицо девушка взяла крупным планом. – Пусть принцесса Корнелия жарится на своей сковородке в персональном аду, а я, орденоносный командир ударной роты в этом принимать участие отказываюсь. Мы ей не пешки, вроде ее личной гвардии! - Так вот чьих рук это дело! Ну конечно, кто еще может себе позволить отдавать подобные приказы, если ни генерал-губернатор. Очень в стиле Корнелии, насколько я помню ее характер. Но чего она пытается этим добиться? Она же уничтожает рабочую силу. Не думает же она заставить работать британцев на тех должностях, где сейчас работают одиннадцатые? Или это акция устрашения? Как-то слишком сильно... Но отдавать такие приказы - разве это не на уровне императора и первых принцев?
Милли, преисполненная чувств, чуть было ни выбежала навстречу бравым военным, но вовремя спохватилась и осталась сидеть за своим железным баком, придвинутым к стенке. Конечно, не самое безопасное укрытие, но то, что она отсюда сняла... За такое могут не просто обвинить в измене. Интересно, знало ли начальство, что происходит что-то подобное, посылая меня сюда? Может, кто-то хотел таким образом от меня избавиться без лишнего шума: убита на задании - частый случай. Но разве я настолько значимая птица, чтобы кому-то мешать? Нет. Еще нет, но этот материал... Если меня здесь не убьют, то я придумаю, что с ним делать. Потом, когда придумаю, меня, конечно же, все равно убьют, но хоть не настолько напрасно.

Отредактировано Milly Ashford (2011-10-20 16:47:16)

Милли знала, что рано или поздно ее тихое сидение за баком, где она, в общем-то, никому не мешала, закончится. Ну да, она же совсем недавно решила, что за этот материал ее могут убить. А тут полиция, которая собралась убивать даже свидетелей, которые все равно ничего доказать бы не могли.
- Только что поступил особый приказ из штаба: ликвидировать всех, кто являлся свидетелем происходящего, но не имел соответствующего разрешения на нахождение в месте зачистки… - оповестил какой-то полицейский, и Милли нервно заерзала за своим укрытием.
- Да мы и так всех подряд ликвидируем, - резонно заметил силовик из Ми-5 и поправил черную маску. – К чему такие уточнения?
- А к тому, что военные могут… - штатский перешел на тихий шепот, и журналистка не услышала, что же там могут военные, хотя ей было очень любопытно. Однако девушка все же рассудила, что таин на сегодня с нее хватит. Так, это плохо. Нужно делать отсюда ноги. На сенсацию я в первые пять минут наснимала. Теперь осталось только выбраться, чтобы донести правду до людей, так сказать. И надо будет на всякий случай сделать копию, если начальство все же решит уничтожить это достояние общественности. Ну, Корнелия!
Президент, подождав, пока полицейские переместятся в другую точку и проверив, чтобы местность вокруг была более-менее свободна от представителей военных сил, выбралась из-за своего бака и метнулась за угол ближайшего дома, раздумывая над тем, как бы ей так проскользнуть туда, откуда она пришла. Эх, зря нас в Академии не учили основам военной подготовки. Так бы хоть с местностью слилась... Хотя, диверсии я и без специально подготовки могу устраивать, но сейчас не время. И все-таки, как отсюда выйти? желательно - не в мешке.

Кажется, не у одной нее хватило ума спрятаться за углом дома. Чего? Милли пару раз моргнула, удивленно таращась на маленькую девочку, доверительно тянувшую к ней руки. Что здесь делает ребенок? Нет, не так: что здесь делает британский ребенок в льняном сарафане? Дайте угадаю, полукровка, жила с матерью? Бог мой, и почему именно здесь и сейчас?
- Мисс? – Глаза у девочки были заплаканные, но голос звучал уверенно, хоть она и была сильно напугана. - Помогите мисс! Моего папу убили плохие дяди… мне страшно… - И чем же я могу тебе помочь? Я не знаю, как мне самой выбраться? Да, Милли, что тебе ценнее: полученная информация, собственная жизнь или жизнь невинного ребенка? Не могу же я обо всем сразу думать! За двумя зайцами. Но попробовать можно... Так, приоритеты такие: материал, девочка, я. Надолго ли - не знаю, но пока так.
Журналистка сняла с плеча сумку, в который и была-то только камера и бутылка воды: документы и ключи, слава Богу, она додумалась оставить у себя в кабинете еще перед заданием, и присела перед девочкой. И почему она решила подойти ко мне? Неужели я все-таки выделяюсь? По крайней мере, я не военный дядька с автоматом - это уж точно.
- Пить хочешь? - Спросила Милли, подавая девочке бутылку. Да, не лучший способ начать знакомства, но ребенка требовалось хоть на секунду отвлечь, чтобы спокойно подумать. Бросить малышку одну, на верную смерть? Нет, Милли, ты не до такой степени цинична...
Президент всегда придерживалась мнения, что с детьми стоит обращаться и разговаривать как со взрослыми, тогда они подсознательно стараются соответствовать такому обращению. А девочка еще и каким-то непостижимым образом в своем ярком васильковом платье осталась незамеченной. Так, может... - Как твое имя? - Доверительно осведомилась блондинка. - Меня можешь звать Милли. Скажи мне, как ты обошла всех этих людей? Как тебе удалось до меня добраться незамеченной? Это может очень нам помочь. - В конце концов, если, как и предполагала репортерша, девочка жила здесь с матерью и хорошо ориентируется в гетто, возможно, им удастся использовать знания этой девочки и выбраться.
Камера теперь явно была лишней, да и сумка с водой только мешали, поэтому блондинка, вынув маленькую карточку с информацией из специального отделения камеры и убрав ее в глубокий карман джинс, откуда она никак не могла выпасть, запихнула бутылку в воды и саму камеру в сумку и швырнула их в ближайшую кучу мусора. Потом купит еще одну, а сейчас лишние вещи ни к чему - и так есть девочка.

Отредактировано Milly Ashford (2011-10-24 21:59:00)

- Надо идти, мисс! – Девочка отказалась от воды и схватила Милли за руку, словно хотела вывести ее отсюда. Милли удивленно моргнула, но руку вырывать не стала. – Плохие дяди скоро могут быть тут. И тогда убьют нас! - Девочка для своих лет - сколько ей, пять, шесть? - была безумно логична и, кажется, понимала, что творится вокруг. К тому же, представилась она коротко, уверенно и полным именем - не ласковым прозвищем или домашним сокращением, а словно взрослая. Эшфорд мысленно стукнула себя по лбу и обозвала параноиком. К тому же, девочка явно знала, куда ее тащит: с таким немым упрямством и уверенностью ее маленькие ножки ступали по земле. Президент невольно вспомнила ту сцену в самом начале дня, когда военные хладнокровно застрелили маленького японского мальчика. Сколько таких невинных детей она еще сегодня видела? Но тот мальчик, может, потому что был первой увиденной ей жертвой, а, может, и потому, что она слышала просьбы его матери и его плач, не был для журналистки абстрактным обезличенным убитым ребенком. Милли зажмурилась, вдохнула, чувствуя, что ее начинает тошнить - пока она была с камерой и выполняла функцию отстраненного наблюдателя, было легче, - и пожалела, что выбросила воду. И снова сосредоточилась на девочке.
- Откуда ты знаешь, что они убьют тебя? Ты сделала что-то плохое, Грейс? - Ей было интересно, как мыслит этот ребенок. Почему она так уверена, что ее убьют? Обычно дети считают, что взрослые хотят их наказать, только если совершили проступок и сознают свою вину. Грейс же не выглядела виноватой. Васильковый сарафан колыхался при каждом движении, а сама девочка практически тащила взрослую девушку за руку.
- Я видела тут неподалеку вход в старую станцию метро. Я спряталась там, Милли, - Грейс обернулась, чтобы Милли слышала ее ответ, и журналистка поймала на себе пристальный взгляд. Очень сосредоточенный и взрослый. По спине блондинки даже мурашки пробежали. – Но там темно и страшно… я не смогла там прятаться слишком долго. И бросилась бежать. А тут увидела тебя и обрадовалась… - Складывалось впечатление, словно ее спутница чего-то не договаривает. Но в то, что у ребенка есть скрытые мотивы, было поверить сложно, поэтому Милли просто отогнала эти мысли. Конечно, метро! Как я сама об этом не подумала. Британские линии в большинстве случае наземные и со старыми японскими не пересекаются, поэтому действующих поездов можно не опасаться. Однако выходы их некоторых станций до сих пор не заблокированы. И большинство линий даже выходят за пределы гетто, так что мы можем попасть в безопасный сектор 11 зоны, то есть, в британскую его часть... Эта Грейс, словно Ангел-хранитель. Настойчивый Ангел-хранитель. Может, кто-то еще додумался спрятаться под землей?
- Ну, не знаю, кто из нас двоих больше рад нашей встрече, - журналистка улыбнулась. Странно, но на их пути, хоть они и двигались осторожно и прятались за домами, пока не встретилось ни одного полицейского. А недалеко уже виднелся неприметный и всеми забытый вход в метро.

Грейс веляла между домов, гор мусора и... трупов. На последних странный ребенок даже не обращал внимания, а Милли, которую малышка все время тянула за руку, нервно передергивала плечами и хмурилась. На ее вопрос девочка ничего не ответила, полностью проигнорировав журналистку. Нет, это непросто паранойя. Почти гражданская война, неповиновение приказам, слишком взрослые дети - мир определенно сошел с ума. Милли задумалась и чуть ни наступила на мертвого британского солдата, попавшегося на пути. Она судорожно выдохнула, отпрыгнула от трупа, но, так как Грейс все так же упрямо и уверенно продолжала тянуть ее за руку, тут же продолжила свой путь. И эти тоже мертвы... Бог мой, что здесь творится? И почему эта девочка словно знает, что здесь безопасно?
- Метро уже совсем рядом, Милли, - тем временем проговорил реенок, задрав голову наверх и, судя по всему, уставившись на затянутое смогом небо. Должно быть, она хотела увидеть солнце. – Там мы будем в безопасности. Но там темно… и страшно… - Милли даже не успела успокоить девочку, сказав, что она будет с ней и постарается защитить, как из здания напротив выскочили трое солдат в черных масках. Ми-5? Как не вовремя! Только было журналистка хотела схватить девочку на руки и дать деру - хотя это была и не самая умная идея6 потому что в таком случае солдаты будут совершенно точно стрелять на поражение и едва ли промахнуться, но выбора все равно не было: сдашься - убьют, поймают - убьют, - как Грейс сама проявила инициативу и припустила по переулку. Да, точно, этот ребенок совсем не ребенок.
- Быстрей Милли! Они убьют нас, если догонят! - Да знаю я, знаю! Они и так постараются, поверь мне...
- Сюда! - Пришел черед журналистки тянуть девочку за руку: она дернула малышку на себя и втолкнула в одно из зданий, какой-то частью сознания понимая, что сейчас раздались выстрелы. Скорее всего, стрелял в них.
Здание стояло полубоком к дороге, окна его выходили на какой-то переулок.
- Давай скорее, пока они не додумались окружить нас. - Милли пробралась к заднему окну, подняла стекло и буквально вытолкала Грейси из здания. Затем вылезла сама. К счастью, солдаты еще не подоспели. - А теперь снова бежим. - Черт! Где же это метро уже?

Происходило что-то невообразимое. У Милли еле-еле хватало сил на то6 чтобы не грохнуться в обморок от происходящего. Даже солдаты ее не напугали настолько, насколько маленькая девочка, вдруг превратившаяся в немаленького парня. Я успела заснуть? Если да, то это определенно самый реалистичный кошмар на моей памяти.
- Я не позволю тебе убить журналистку, Пауль, - серьезно проговорил подросток. Ох, ну хоть что-то радует. Только что может мальчик... Хотя, пару секунд назад я видела, что может мальчик. Больше не хочу. - Ты своей некомпетентностью поставил под удар саму суть операции. Не думаю, что ты успел лично получить инструкции от Магистра. Кому ты вообще верен?
- Я верен Гегемонии. Но я не кукла Магистра, как ты. Посмотрим, много ли у тебя шансов против меня и всех оперативников Ми-5. И при этом ты должен будешь защитить девчонку. - Она ослышалась, или он действительно сказал "все оперативники Ми-5"? Ну все, они покойники. Ужас, кошмар! Но состояние шока от недавно увиденного не позволяло Милли в полной мере осознать угрозу. Она даже, вопреки своему обычному любопытству, в разговоры не вслушивалась, а просто таращилась на мальчишку, державшего ее за руку.
- Милли, просто ничего не бойся. Со мной ты в полной безопасности. Но если ты вздумаешь отойти далеко от меня – они тебя убьют. Выбирать тебе. - Какой уж тут выбор? Отойти? Да она еле на ногах-то стояла. Происходящее казалось смутным сном, Милли даже не могла поручиться, что это реальность. Грейс тем временем отпустил ее руку, и Милли наконец-то подумала, что все его попытки довольно бессмысленны: они были окружены солдатами с автоматами. у них же не было средств защиты. Впрочем, бежать тоже было бы глупо, поэтому Милли решила остаться там, где есть. Что, мисс Эшфорд, влипли?

То, что начало происходить, заставило Милли подумать, что она попала в какую-то сверх реалистичную постановку какой-нибудь не слишком качественной книги. Она с трудом удерживала собственное сознание в режиме "включено", хотя отрубиться хотелось очень сильно - нормальная реакция на какое-нибудь сумасшествие. Залезть под одеяло или отрубиться. Все в порядке правил: все-таки не стоит забывать о природе мисс Эшфорд - аристократка, воспитанная в далеке от реалей жестокого мира. Хотя как раз те самые реалии ее не очень пугали - больше пугала ирреальность. Психологически Милли была человеком устойчивым - а вы попробуйте покрутиться в среде аристократок, будучи при этом опальной дворянкой, - но воспринимать происходящее нормально и рационально даже у нее не получалось. Тем более, что о рациональности тут и речи быть не могло. На месте, рядом с Грейс, ее удерживало только состояние шока: мысли куда-то пойти не возникало. Мыслей, по правде сказать, не возникало вообще.
Милли могла только созерцать происходящее. Она даже не слышала, о чем говорили люди вокруг нее: это бывает, когда какой-то из органов чувств работает на полную катушку - другие просто отключаются. Милли смотрела, созерцала, наблюдала, а потому слышать и слушать не могла - не было ресурсов. Правда, в один из моментов этого сюрреализма ей все-таки пришлось услышать. Услышать, не понять.
Подросток медленно спускался по ступенькам, пока вокруг творилось что-то невозможное и неописуемое. Он был совершенно спокоен. Милли это видела. И видела она, как шевелились его губы.
- Я проклят... - Все, что она смогла разобрать по этим шевелящимся губам. Все, что она успела услышать, прежде чем снова начать смотреть и увидеть алую птицу, мелькнувшую в глазу у подростка. Понимать и осознавать она будет потом. Сейчас главное - увидеть все. Или хотя бы как можно больше.
Отключив все чувства и мысли, мисс Эшфорд просто наблюдала. Даже не заметила и не дернулась, когда около ее ног пара пуль прошили песок. И так же, почти без эмоций, запечатлела в памяти момент, когда солдат проткнул мальчишку кинжалом. Подросток даже не дернулся, не вскрикнул, не поморщился. Это Милли тоже видела. Наверное, хорошо, что она в этот момент ничего не слышала, иначе бы этот нечеловеческий вопль, который вырвался из горла умирающего, снился бы ей по ночам. Но вместо этого она просто проводила взглядом падающее на землю тело. А затем пробежалась глазами по мальчику, вынимающему кинжал из сердца. Он отбросил его куда-то в сторону. Его губы шевелились, он протянул руку. Милли его не слышала и совершенно точно не знала, что ей делать. Но думать? Сейчас? Невозможно. А потому девушка сделала шаг навстречу, не протягивая руки в ответ, и рухнула-таки в долгожданный обморок, который предпочла получению ответов на многочисленные вопросы.
Конечно, темнота - далеко не лучший вариант, но происходящее там в этот день было хуже в двойне.